Фанни Ардан: энергичный пессимист

Материал подготовил Сергей НИКОЛАЕВИЧ
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Это имя известно всем. Одна из самых ярких звезд европейского кино, легендарная актриса, потрясающая женщина, Фанни АРДАН стала главной героиней Третьего фестиваля искусств "Владимир Спиваков приглашает...". Известная своей необщительностью и нелюбовью к прессе, она согласилась пообщаться с журналистом Сергеем Николаевичем, с которым была знакома еще раньше, и дать эксклюзивное интервью специально для газеты "Культура".

Первый раз я увидел ее два года назад на Каннском фестивале. Мне назначили с ней интервью на пляже отеля "Majestic" в десять утра. "Ну конечно, она опоздает", - успокаивал я себя, когда бежал по пустоватой набережной Круазетт. После очередной бессонной гульбы Канн просыпался в тот день довольно поздно. Но она уже ждала меня. Сидела под тентом и курила. От любопытных глаз ее защищал белый занавес, на котором четко вырисовывались профиль и рука с сигаретой. Это было так красиво: тихое утро, плеск волн и женщина, сидящая вполоборота, как бы отвернувшись от всех, погруженная в свои мысли, окутанная дымом и какой-то только ей одной известной тайной.

Когда я рассказываю Фанни Ардан об этом своем первом впечатлении, она насмешливо замечает: "Надо же, как раз перед приездом в Москву я бросила курить. Так что теперь нам придется обойтись без дыма". В Москву она прилетела на пять дней, чтобы принять участие в фестивале "Владимир Спиваков приглашает...". Ее выступление в оратории Артюра Онеггера "Жанна д'Арк на костре" было заявлено как главное событие фестиваля. Там на сцене много всего должно было быть: и хор, и оркестр, и видеопроекция, и солисты, и драматические актеры, заучившие свои реплики по-французски, и хор мальчиков, ну и, конечно, САМ хозяин фестиваля, маэстро Спиваков. Все это надо было свести воедино, выстроив в некое в меру пафосное, но нескучное действо, оправданием и смыслом которого должна была стать Жанна Фанни Ардан. Актриса, созданная, чтобы играть трагедию на сцене и в жизни. Она и играет. Страстно, целеустремленно, патетично... Даже сейчас, когда мы сидим в баре отеля "Арарат-Хайат" вместе с Фанни и Сати Спиваковой, меня не покидает чувство, что я присутствую на каком-то потрясающем моноспектакле. К тому же природа в этот вечер как будто специально захотела подыгрыть ее монологу: за окном снег, сумерки, московские крыши, ноябрьское ненастье, а в баре уютно и тихо. И теплое сияние лампы, как в поездах дальнего следования. И разговор тоже такой получился. Не совсем интервью, а именно так, как говорят в поездах. Бесстрашно, без оглядки на диктофон. Но такое возможно только с Фанни.

Средства от депрессии
"Я сегодня шла через Красную площадь и думала о том, что этой ночью меня ждет потрясающая встреча... "Война и мир". Всю жизнь мечтала прочитать роман Толстого в Москве. Вообще считаю, что лучший способ бороться с депрессией - это пойти в книжный магазин. Люблю подолгу выбирать книги, обязательно смотрю на фотографию автора. Для меня это как пойти на свидание с незнакомым человеком. А если мне совсем плохо, начинаю разучивать какую-нибудь сложную музыкальную вещь для фортепиано. Это очень дисциплинирует. Месяц учишь какие-нибудь сложные пассажи - все вокруг уже лезут на стенку. Зато депрессии как ни бывало!" Смеется. Для трагической дивы она вообще необычайно смешлива. Сейчас, когда я прокручиваю запись нашего разговора, невольно начинаю улыбаться: мы там хохочем в полный голос так, что слов порой не разобрать. Впечатление такое, что мы крепко выпили. Хотя на самом деле ничего, кроме зеленого чая, не было. Клянусь! И говорили мы все больше о грустном. Это все она. С ее способностью зажигаться, проживая каждый миг, как последний, с этими ее внезапными переходами от умоляющего шепота к победительному хохоту, от глухих стенаний к резким вскрикам. Самые банальные фразы обретают в ее исполнении какую-то неожиданную глубину и поэтичность. Например, когда она рассказывала, что отец, офицер французской кавалерии, хотел назвать ее Иерусалим. А если к этому добавить, что "ardant" в переводе с французского означает "пламенный", то получилось бы - Иерусалим пламенный. Каково? Но мама настояла на скромной, застенчивой Фанни. "Так раньше монашек называли".

Если имя - это судьба, то ее "монашеское" имя отзовется только в том, что она всегда носит черное и никогда официально не была замужем. По французским правилам ее надо называть мадемуазель. Кстати, сами незамужние француженки очень этим званием дорожат и не преминут вас поправить, если ненароком обратишься к ним: "Мадам". Так, например, всегда делает Катрин Денев. Но Фанни слишком хорошо воспитана, чтобы кого-то одергивать или поправлять: мадам - так мадам. Ей все равно. Тем более что наличие трех разновозрастных дочерей от трех разных мужчин, ни один из которых не был ее законным мужем, вполне извиняет наше невежество.

Невыносимая легкость
В Москву она прилетела со своей средней дочерью Жозефиной, чей отец - покойный классик "новой волны" Франсуа Трюффо - собственно, и открыл Фанни для мирового кинематографа. Ее слава началась с "Соседки" - пронзительного и страшного фильма о любви, где все заканчивается плохо. И для нее с Трюффо тоже все закончилось печально. Он умер от рака, когда их девочке было два года.

Знала ли она великую любовь? "Да, это любовь моих родителей. Они обожали друг друга всю жизнь. После смерти отца мама надела траур и не снимала его до конца своих дней. Ей не было и пятидесяти, но жизнь для нее оказалась кончена. А, к примеру, дедушка и бабушка были кузенами, и чтобы получить разрешение на брак, им надо было обращаться к самому Папе Римскому. Они так долго ждали этого разрешения, так боялись, что им откажут. А когда они наконец поженились, были необыкновенно счастливы. Поэтому понятие брака для меня было священно. Никакие бумажки, заполненные в мэрии, к этому отношения не имеют. Это когда разрыв невозможен и смерть не страшна, потому что твоя душа уже никогда не будет одинокой, потерянной, вы всегда будете вместе. Вот в чем смысл брака! Увы, ничего даже близкого к этому в моей жизни не было".

Я не рискую спросить про Франсуа Трюффо. Но, чтобы сменить опасную тему, она сама называет его имя. "Наверное, я лишена яркой индивидуальности. Поэтому легко и с радостью подчиняюсь чужому влиянию и воле. На съемочной площадке предпочитаю чувствовать себя ведомой. Как в танце. Какие-то прозрения и удачи у меня всегда случались на уровне подсознания. Меня часто спрашивают: как с вами работали Трюффо, Антониони, Дзеффирелли? А я ничего не помню. Какие-то обрывки фраз, интонации, смех. Но главное, ощущение легкости. Сюжет фильма или спектакля мог быть сколь угодно тяжелым, но наши отношения, сама атмосфера репетиций или съемок - никогда. А когда возникает легкость, тогда все получается".

Легко ли ей было с Кириллом Серебренниковым, постановщиком "Жанны д'Арк"? "О да! Он - серьезный профессионал. Меня поразило, как он был подготовлен к нашей встрече. Ведь у нас было всего четыре репетиции. Но он так здорово и точно всех развел по своим местам, объяснил, что делать, выверил темп и мизансцены, как будто занимался этим несколько месяцев. К тому же я не люблю, когда режиссеры напускают тумана, путая артистов своими концепциями и долгими, бессмысленными разговорами. Кирилл - не такой, он умеет ценить свое и чужое время. И за это я ему очень благодарна".

Быть дивой
Мы вспомнили о том, что оратория Онеггера была написана для знаменитой меценатки, любительницы прекрасного, одной из самых модных див начала ХХ века Иды Рубинштейн. Дивы - это в некотором роде специализация Фанни Ардан. Она играла Сару Бернар в театре, Марию Каллас - в кино. Сейчас Жанну. Ощущает ли она себя дивой?

"Нет, дивой тебя делает обожание и восторг зрителей. А я не настолько упоена собой, чтобы это все время фиксировать. Конечно, если на улице какой-то незнакомец скажет мне "браво" - это будет как воздушный поцелуй, и я обрадуюсь. А если услышу у себя за спиной: "На экране-то она еще ничего, а в жизни - так себе", меня это вряд ли заденет. Но если говорить о самоощущении на сцене, со мной случается иногда что-то сверхъестественное. Какой-то огонь вдруг вспыхивает во мне. И я не знаю, что это? Наверное, неслучайно в старину именно оперных примадонн называли дивами. Им дано было это чудо - их голос. Но и нечто большее. Ведь слово "diva" происходит от "divine" - божественный! Кто знает, как возникает эта энергия, кто руководит и направляет тобой? Иногда мне кажется, что эта энергия идет от зрительного зала, ждущего, любящего, терпеливого, который не надо завоевывать, не надо побеждать. Он твой! Ты готова ему отдаться. И тогда возникает обмен энергией, как в любовной схватке. Но иногда бывает что-то другое: в тебя вселяется какая-то непонятная сила, и ты становишься исполнителем чужого замысла, заложницей чьей-то воли. После таких спектаклей очень трудно приходить в себя. Наверное, я нетипичная актриса. Сторонюсь актерских сборищ, посиделок - всего того, что именуется "театральной семьей". Всегда чувствовала себя там чужой, посторонней. Притом что со многими из моих партнеров у меня чудесные отношения, и я всегда с нежностью о них думаю: Витторио Гассман, Жерар Депардье, Микеле Плачидо... Мы можем годами не видеться, а когда встречаемся, то такое чувство, что расстались только вчера". - "Вы называете только имена актеров-мужчин, - пытаюсь съязвить я. - А как обстоит дело с актрисами? Например, с вашими знаменитыми партнершами по фильму Франсуа Озона "8 женщин"?" - "Да, тогда все ждали, что на съемках случится термоядерный взрыв от сверхконцентрации звезд на каждый метр съемочной площадки. Но ничего, к счастью, не произошло. Может быть, потому, что Озон проявил чудеса дипломатии и такта (например, у всех нас были абсолютно одинаковые гримуборные, где были совершенно одинаковые полотенца, зеркала, минеральная вода и даже цветы в вазах. Я такого актерского инкубатора в жизни своей не видела). А может, потому, что лицедейский инстинкт в каждой из нас оказался сильнее премьерских замашек и плохих характеров. Или, может, взяла верх обычная женская солидарность? (В это трудно поверить, но такое тоже иногда случается в кино.) Всем нам было на удивление легко друг с другом. И даже рискованную сцену драки с Катрин Денев мы сняли с одного дубля. А закончить ее страстным поцелуем мы сами предложили Озону. Надо же было как-то подзадорить публику: Ардан и Денев в объятиях друг друга!"

В жизни они всегда считались антагонистками и соперницами. Обе были влюблены все в того же Трюффо, обе в разное время считались его музами, к обеим надо обращаться не иначе как "мадемуазель", и обе по своему социальному статусу - матери-одиночки. Но на этом сходство и заканчивается. По своему мироощущению, характеру и человеческому типажу Денев - борец, женщина-воин. Воплощение силы и целеустремленности, расчета и отваги, блондинка, победившая время, враждебные обстоятельства и свой естественный каштановый цвет волос. Несгибаемая, деятельная, по-мужски непреклонная. О ней Депардье с насмешливым восхищением скажет: "Катрин - это мужчина, каким бы я хотел быть". А Фанни - женщина. Женщина прежде всего! Непоследовательная, страстная, увлекающаяся, переменчивая. В отличие от Денев она никогда не снималась в рекламе ("Лучше голодная смерть!"). Никогда не принимала участие в откровенно коммерческих проектах ("Единственная роскошь, которую я себе всегда позволяла, - это делать только то, что люблю"). Никогда всерьез не занималась своей внешностью, не сидела на диетах, не делала пластических операций, не была озабочена карьерой. Терпеть не может ходить по магазинам и путешествовать. Со смехом рассказала мне, что однажды составила список всего, что никогда в жизни не покупала. В этом списке оказались: машина, бриллианты, одеяла, авиабилеты в жаркие страны и... периодика. "Что же получается, вы никогда не заглядывали в газетный киоск?" - переспрашиваю я. "Ни разу. Я способна воспринять информацию только тогда, когда мне ее кто-нибудь пересказывает. Случается, что я пролистываю журналы, например, в аэропорту, но если натыкаюсь на статью о себе, никогда ее не читаю". Кстати, мне удалось выяснить, что дома у Фанни нет радио, а старенький телевизор начинает функционировать, только если его посильнее пнуть ногой. Зато у нее есть собака - добродушная, толстая Таис - верная подруга и спутница во всех ее прогулках. Есть рояль - главный ее утешитель. Несколько сотен СD c самой разной классической музыкой. И книги, книги, книги...

Траур от "Dolce&Gabbana"

Спрашиваю, что она себе купила, когда у нее появились первые собственные деньги. "Маленькое черное платье Chanel. Я столько раз ходила мимо витрины, где оно было выставлено. И чувствовала себя Козеттой, мечтающей о прекрасной кукле. Но мой Жан Вальжан все не появлялся, поэтому пришлось покупать платье самой. Я его долго носила. А потом в моей жизни появились "Dolce&Gabbana". Люблю женственный стиль 50-х годов, к которому они время от времени возвращаются. К тому же все вещи у них всегда хорошо сидят. Я так к этому привыкла, что ничего другого мне и не надо. Конечно, мне дано восхититься другими модельерами и их нарядами. Даже что-то примерить. Но потом все равно возвращаюсь к "Dolce&Gabbana". Я - человек привычки. Могу всю жизнь есть одни и те же "спагетти помодоро", носить одну и ту же черную кофту и читать одну и ту же "Анну Каренину". "Неужели вам не надоел черный цвет?" - интересуюсь я. "Нет! Наверное, потому, что я пессимистка. И черный цвет - мой. Мне легче в нем прятать свои черные мысли, свою печаль, гнев. Это, впрочем, не мешает мне оставаться человеком действия. На самом деле я очень энергичный пессимист. Разве нет?"

Еще Фанни любит свистеть. У нее это получается потрясающе музыкально. Я говорю ей, что она могла бы даже выступать в концертах с номером "художественный свист". "Да, да, - смеется она. - Вот сейчас отыграю Жанну д'Арк, а к следующему фестивалю Спивакова подготовлю собственную сольную программу со свистом. То-то мой агент обрадуется". И тут же рассказывает, как в прошлый приезд ее чуть не выставили из Эрмитажа, приняв ее легкое посвистывание за неуважение к музейным шедеврам. "Хотя известно, что от хорошей жизни не засвистишь", - грустно улыбается Фанни.

"А вы знаете, что вы - идеальная Маша из "Трех сестер"? - зачем-то вспоминаю я. - Она всегда ходила в черном и тоже очень любила свистеть". - "Я помню, - соглашается Фанни. - И еще она любила военных. Но странное дело, когда Маргарет фон Трота задумала свою современную версию "Трех сестер", она предложила мне Ольгу. А мне, конечно, хотелось сыграть Машу. Но я не умею выпрашивать роли. Не умею сражаться за них. Только один раз, когда Дзеффирелли искал исполнительницу для "Каллас навсегда", решилась пройти пробы как простая дебютантка. Пусть, думала я, даже если не возьмут, все-таки я пыталась. Помню, ждала Дзеффирелли в холле римского отеля "Эксцельсиор". Пришла раньше положенного времени. Это у меня мания - всегда боюсь опоздать. Ну нервничаю, конечно. Он меня никогда не видел. Вдруг слышу мужской голос издалека: "Синьора". Это Франко. Я только обернулась, а он приближается ко мне и говорит: "Теперь мне ясно, Каллас - это вы!" Один взгляд, мгновенная искра, и не нужно никаких слов - вот это я больше всего люблю".

Все ее героини кончают плохо: и Мария, и Жанна, и героиня одного из ее последних фильмов "Отравленная кровь", убитая молодым любовником. Она не боится примерять на себя эти трагические финалы? "А по мне такие финалы лучше всего, - признается она. - Зачем тянуть? Я никогда не стремилась к счастью. Для меня это ворованный воздух. Его всегда мало, им никогда не надышишься. Зато страдания, они - мои. Их у меня никто не отнимет. Только не надо их бояться. Вообще ничего не надо бояться".

"А как же старость? Вы ее не боитесь?" - спрашиваю я. - "Надеюсь, что до нее не доживу". Мы начинаем с Сати стучать по дереву, приговаривая разные банальности, что так нельзя говорить, что это грех и т.д. А Фанни со снисходительной улыбкой будет смотреть на нас, мол, здорово я вас напугала. Что-что, а это она умеет! Чтобы отвлечь ее от черных мыслей, интересуюсь происхождением двух старинных бриллиантовых колец, с которыми она никогда не расстается. "Это подарок человека, который на самом деле меня не любил", - без всякой улыбки, неожиданно серьезно признается она. "Зачем же вы их носите?" - "Привыкла. А потом, когда я на них смотрю, мне кажется, вдруг я ошибаюсь".

после интервью захотелось тоже так сесть и поболтать с ней :)) Фанни - за звездой все равно остался человек, несмотря на "черные мысли, гнев, все прочее", все равно в её словах чувствуется больше душевного тепла...

и, мне кажется, у неё нет причин злиться на свою жизнь - даже если ей очень много пришлось пережить, судьба подарила ей такую славу и искреннюю любовь тысяч людей :gsmile:

Будучи фаталисткой - думаю она довольна жизнью и воспринимает все как должное, написанное ей в книге судеб...

Цитата :

"Неужели вам не надоел черный цвет?" - интересуюсь я. "Нет! Наверное, потому, что я пессимистка. И черный цвет - мой. Мне легче в нем прятать свои черные мысли, свою печаль, гнев. Это, впрочем, не мешает мне оставаться человеком действия. На самом деле я очень энергичный пессимист. Разве нет?"

надеюсь, что так, CARrenina:) судя по словам м-ль Ардан, у неё целая армия скелетов в шкафу, и есть о чем грустить... конечно жизнь не сказка, и трудно научиться не оглядываться и принимать жизнь такой, какая есть...
как актриса, она отлично научилась переживать чужие жизни в театре - надеюсь, что ей так же хорошо даётся самая главная роль - Фанни Ардан :)

Цитата :

"Это подарок человека, который на самом деле меня не любил", - без всякой улыбки, неожиданно серьезно признается она. "Зачем же вы их носите?" - "Привыкла. А потом, когда я на них смотрю, мне кажется, вдруг я ошибаюсь".

почему-то вот эта фраза заставляет сомневаться на тему того, что она фаталистка - хотя бы тем, что сама боится ошибиться в выборе человека - сколько читала её интервью, она говорит, о том что жизнь конечно нелегкая штука, но похоже не особенно полагается на случай, на судьбу :pardon:

Очень витиеватая фразочка про подарок...можно по разному расшифровать...:)) Хитрюга она:)))